(no subject)

Без одной минуты восемь. Мне выходить. Автобус остановился, выплюнул меня, закрыл двери и остался стоять. Подъехала машина, открыла двери, выпустила детей на тротуар, тоже стоит. Мимо прошел парень, в помятой кофте, с откупореной бутылкой спрайта в руке.
Восемь.
Сирена.
Мотоциклист резко тормозит, становится рядом. Дети на тротуаре выпрямились, опустили головы. Замерла спина парня с бутылкой.
Прошла минута. Сирена отгудела. Автобус затарахтел. Дети поспешили в машину. Отчалил мотоциклист. Парень зашагал дальше. По улице, как ни в чем не бывало, покатили толпы машин.
Мирка вечно путала все войны и серены: А дедушка Зяма воевал в Войну за независимость? А в какую тогда?
Наконец научилась разделять.
Но в этом году День победы, вклинившись между Днем катастрофы и Днем памяти павших даже для меня спутал все в один единый комок. Может, зря я все пыталась его распутать? Просто начался последний день этой огромной недели памяти.

(no subject)

Без одной минуты восемь. Мне выходить. Автобус остановился, выплюнул меня, закрыл двери и остался стоять. Подъехала машина, открыла двери, выпустила детей на тротуар, тоже стоит. Мимо прошел парень, в помятой кофте, с откупореной бутылкой спрайта в руке.
Восемь.
Сирена.
Мотоциклист резко тормозит, становится рядом. Дети на тротуаре выпрямились, опустили головы. Замерла спина парня с бутылкой.
Прошла минута. Сирена отгудела. Автобус затарахтел. Дети поспешили в машину. Отчалил мотоциклист. Парень зашагал дальше. По улице, как ни в чем не бывало, покатили толпы машин.
Мирка вечно путала все войны и серены: А дедушка Зяма воевал в Войну за независимость? А в какую тогда?
Наконец научилась разделять.
Но в этом году День победы, вклинившись между Днем катастрофы и Днем памяти павших даже для меня спутал все в один единый комок. Может, зря я все пыталась его распутать? Просто начался последний день этой огромной недели памяти.