yulkar | про нас дыбром

Собачке Луне вдруг перепала огромная кость из супа. Такой реакции мы не ожидали: собачка заскулила, заметалась по квартире... Ну, представляете - на вас свалился миллион? Вы ж тоже не сможете заснуть: вложить все в новую квартиру - а вдруг завтра срочно понадобится миллион? Положить в банк и продолжать жить в том же сарае? Луна скулила и ждала от нас дельного совета по вложению капитала.
- Только не смей зарывать к нам в постель! - сказал Смусь.
Луна села посреди комнаты с костью в зубах и завыла.
Я сказала, что мы живем в свободной стране, нельзя животное так ограничивать. И мы демонстративно отвернулись. Через некоторое время Луна вернулась без кости, непринужденно насвистывая.
Кость до сих пор не обнаружена.

Памятуя прежние страдания, ребрышки из фасолевого супа я выкинула в ведро. Луна смеряла меня таааким взглядом, что я тут же их достала обратно и выдала ей. В знак благодарности, как только она осталась дома одна, она притащила нам в кровать Ронов тапок. Почувствовав, что тем самым обделила вниманием дедушку Абраба с бабушкой, достала у нас из под подушки туалетную бумагу и спрятала им под подушку. По дороге, правда, ее слегка пожевала - но кто ж сможет удержаться от соблазна! Она вообще уверена, что мы запираемся в туалете исключительно для того, чтобы пожевать там бумагу. Наведя социальную справедливость, собачка села нас дожидаться и встретила с видом "упс. я хотела как лучше..."
На словах "а получилось как всегда" - мы всегда идем искать подарки под подушкой.

***
6 утра. Смусь делает зарядку, постелив на самом проходе коврик. Рон собирается в поход. К Рону пришел друг, обсудить важные вопросы, вроде "кто берет карты, а кто гитару". Мальчишки невозмутимо перешагиватют через Смуся, дышащего специальным способом и считающего по японски.
Смусь - оттуда снизу: "Ярин, а правда Рон сказал, что ты теперь всегда будешь приходить в 6 утра, чтобы делать со мной зарядку?"
Рон с озабоченым видом громко шепчет Ярину: "С тех пор, как папа записался в секту сатанистов, в нашем доме многое изменилось". Оба с пониманием кивают и выходят. Занавес.

***
Папа Абраб учит иврит. Приносит мне три буквы - л,х,м: "Правильно я понимаю, что тут написано Лахам?"
"Не, - отвечаю, - лехем, значит хлеб"
Приносит новые три буквы - х.л.б.: "А здесь - Хелеб!" Не, говорю, здесь - Халав, значит молоко.
Уходит озадаченый.
Подсовывает маме длинное слово, гордый своим успехом: "А ты можешь это слово прочитать?"
"Конечно, - говорит мама, - тут написано "пармезан".
"А как ты прочитала?!"
"А я попробовала!"

У мамы зазвонил телефон. "Ой, там на иврите! На, поговори!"
Я взяла трубку.
"Мне нужны хозяева телефона срочно!" - кричит трубка. Объясняю вежливо, что это не возможно. Спрашиваю, нельзя ли чем-нибудь помочь. "Нет, - кричит трубка, - мне нужны только хозяева! Я, - говорит, - тут уже в Кирьят Малахи и должен красить лестницу!" Минут десять безуспешно пытаюсь убедить трубку, что она ошиблась номером. В процессе всего разговора мама дергает меня за рукав: "Это же Борькин мобильник! Может это что-то для него важное!"
Распрощалась с громкоголосым маляром.
- Он должен красить лестницу в Кирьят Малахи. Не думаю, что Борьку в Москве это может интересовать.
- И что же ты ему сказала?
- Разрешила, разумеется. Сказала: крась-крась, я прослежу.